Текст выступления в Болонье на Бахтинской конференции в 2011 г.

С.Н. Зотов

ПРОСТРАНСТВЕННОСТЬ ХУДОЖЕСТВЕННОГО СМЫСЛА В ЭПИСТЕМОЛОГИИ М. М. БАХТИНА

К.Г. Исупов пишет об эстетической эпистемологии, что «устав этой науки на отечественной почве – дело будущего» (1, 297). Выдающиеся филологи всегда решали эпистемологическую проблему, давая ответ на два первостепенных сопряжённых вопроса: что такое литература? и как возможно знание о литературе? С другой стороны, освоение научной традиции означает восприятие противоречивого смысла человеческих творческих достижений, благодаря которому становится возможным понимание человека-творца, его своеобразное интеллектуальное «воскрешение». Ведь речь идет о живой личности, сбывшейся в собственном труде. Бахтинская эпистемология – это способ выявления смысла культуры, а не тематика его исследовательской мысли, определенная терминологически и легко различимая поверхностным взглядом, это пространство смысла, мир, имеющий имя — Бахтин. Речь идет о по-явлении, самообнаружении Бахтина с помощью понимания литературы, т.е. об экзистенциальной проблеме человека культуры. Сам способ выявления смысла литературы и есть установление того, что такое литература и одновременно – что такое человек культуры, осуществляющийся в смысловом пространстве литературы.

Эпистемология Бахтина обнаруживается в приведении фрагментарного многообразия его мыслей к очевидному единству, отчётливо воспринимаемому, переживаемому интеллектуально. Описание этого единства требует не «овнешнения» благодаря новому метаязыку, но принципиально иного, «бахтинского», освоения. Основным его принципом, по-видимому, должно стать постижение основополагающего диалогизма Бахтина благодаря диалогическому же восприятию и экспликации. Попытаемся обосновать своеобразный антитетический способ обнаружения взглядов Бахтина на проблему пространственности в художественном творчестве и его научном освоении-понимании. Мы будем рассматривать проблему пространственности в пределах специальной постановки Бахтиным этого вопроса в работе 30-х годов «Формы времени и хронотопа в романе», которая сопровождается «Заключительными замечаниями» 1973 года, и таким образом тема получает предельное воплощение и качественное развитие – от подражательности «хронотопа» к представлению о специфичности художественного пространства и особой пространственности смысла литературы. Этим временем совершилась судьба Михаила Бахтина — творчество и жизнь, явившие пространство смысла, в котором обнаруживает себя сегодняшний исследователь, соответствующим образом испытывающий культуру, причастный бахтинскому её переживанию.

В теоретическом введении к статье 1937-38 годов Бахтин обосновывает понятие хронотопа, которое в основном характеризует подражательное понимание литературы. Комментаторы нередко утверждают, что миметический характер воззрений Бахтина на искусство был неизменным в течение всей его жизни (Х. Сасаки). Однако «Заключительные замечания» 1973 года к статье «Формы времени и хронотопа в романе» содержат поправку к старому тексту, указывающую на возможность преодоления некоторых нерешенных в ранний период теоретических вопросов.

Здесь снова различаются действительность и искусство, и хронотоп понимается как форма освоения действительности искусством, Бахтин развернуто описывает «изобразительное значение хронотопа», его «жанрово-типический характер». Бахтин пытается удерживать отчётливое различение миров изображающего и изображенного, но утверждение основополагающего для него понятия диалогизма (третий фрагмент) переводит обсуждение на новый уровень, где понятие хронотопа в конце концов утрачивает миметическую специфичность, снимается представлением об эстетически-художественном пространстве, потому что диалогическое понимание представляет хронотопы в сложных взаимоотношениях, которые «сами уже не могут входить ни в один из взаимоотносящихся хронотопов» (2, 401). Смыслообразующий диалог осуществляется «вне изображенного мира, хотя и не вне произведения в его целом. Он (этот диалог) входит в мир автора, исполнителя и в мир слушателей и читателей. И эти миры также хронотопичны» (2, 401). Распространив понятие хронотопа на творческое сознание, исполнение и восприятие художественных произведений, Бахтин фактически нивелирует его, без оговорок и философского обоснования разрушает исходную дихотомию подражания «действительность – искусство», и это приводит к радикальному повороту его концепции от классической рациональности к неклассическому пониманию искусства. Всеобщность (тотальность) диалогических отношений обсуждается в связи с двумя основополагающими мотивами: а) мотивом различения «изображающего» и «изображенного» миров; б) мотивом активной роли восприятия в процессе образования актуального смысла литературы. Так у Бахтина впервые появляется третья сторона смысла, предполагающая историчность воспринимающего (критика – читателя), — альтернативная классическому объективизму точка зрения на смысл художественного произведения. «Обновить» смысл литературного произведения может лишь «обновлённый» им (литературой, искусством, культурой) читатель (критик). Произведение создаётся писателем, создаваемым в «особой смысловой сфере», в процессе диалогического отношения «к различным явлениям литературы и культуры» (с. 404), — т.е. автором, существующим в пространстве («смысловой сфере») литературы. Такой автор не только имеет обусловленный конкретными обстоятельствами кругозор, но во всей полноте своего смысла осуществляется в большом времени — в вечном со-бытии явлений культуры. К моменту написания Бахтиным «Заключительных замечаний» им уже сформулированы выделенные понятия, использованные нами для прояснения мысли. Произведение искусства пересоздается слушателем-читателем (он же — критик, положения которого Бахтин в данном случае непосредственно не касается) в расширяющемся пространстве смысла, в кругозоре восприятия, создаваемом целой литературной (шире: культурной) традицией – от Гомера до современности. Это именно пространство смысла, не подлежащее объяснению с помощью термина «хронотоп»: временная компонента в данном случае устраняется, т.к. смысл произведения (культуры) отнесен не к породившей его эпохе, отразившееся в образе, а к вечности («большому времени»); его изменчивое постоянство характеризуется не линейностью и развитием, а мерцанием диалогических отношений к другим смыслам, игрой смыслов. В конце «Заключительных замечаний» идет речь о различении «смысловых моментов, которые как таковые не поддаются временным и пространственным определениям» (2, 406), и, с другой стороны, хронотопов, но и об их существенной связи: чтобы войти в наш опыт, смыслы «должны принять какое-либо временно-пространственное выражение, то есть принять знаковую форму, слышимую и видимую нами… Следовательно, всякое вступление в сферу смыслов совершается только через ворота хронотопов» (2, 406). Это последнее замечание сохраняет относительную значимость понятия хронотоп и заявленной в разработках 30-х годов систематики.

Помимо очевидного вывода о существенном развитии взглядов Бахтина предложенное антитетическое их рассмотрение позволяет говорить о внутреннем диалогизме его научного поиска. Бахтинский диалогизм представляет собой эпистемологический принцип, противоположный классической диалектике. Если диалектическое противоречие характеризуется необходимостью «снятия», то диалогизм не нуждается в синтезе, он представляет собой «ожившую» антиномию, примирение противоположностей в воспринимающем сознании, которое способно удерживать их одновременно, а не воспринимать последовательно.

Диалогизм постоянно производит понимание, эфемерный смысл; диалогическое рассмотрение способно преодолеть исследовательский догматизм (прямолинейность), обнаружить драматизм научного познания. Именно такова исследовательская интенция Бахтина, который преодолевает миметический взгляд (понятие хронтопа 30-х годов) на почве диалогизма …(замечания 1973). Это личностно-познавательное противоречие в случае Бахтина, очевидно, значимо для культуры в целом, т. к. представляет собой обоснование новой формы знания, объединяющей классическую и модернистскую парадигмы освоения литературного творчества.

Литература

Михаил Михайлович Бахтин. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010.
Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. – М.: «Искусство», 1975.

Текст выступления на Международной Бахтинской конференции в Болонье, июль 2011 http://www.bakhtinconference2011.it/Abstracts.pdf