ОСОБЕННОСТИ ЛИРИЧЕСКОГО СУБЪЕКТА В ТВОРЧЕСТВЕ Ф.И. ТЮТЧЕВА

Аннотация Эволюция лирического субъекта в творчестве Ф.И. Тютчева соответствует двум этапам его творческого развития. В европейский период творчества лирический субъект воодушевлён переживанием экзистенциального феномена любви, чувства природы и культуры в европейской традиции. Любовь образует пространство поэтического самоопределения поэта, открывает для него всю полноту культурно-исторических и личностных смыслов существования. Переживание российской действительности во второй период творчества вызывает сложное чувство взаимосвязи и отчужденности, драматическое мироощущение поэтической личности. Время судьбы художника вдруг утрачивает непрерывность, настоящее не складывается, разрушается цельность поэтической личности. Красота и гармония 302

центрального женского образа «младой феи» сменяются смертельной тоской, надрывом. Сострадание поэтической личности вызывает судьба обречённой на страдание русской женщины, «землячки». Созидательное любовное переживание раннего творчества сменяется мотивом смерти, однако переживание природы оставляет надежду на творческое преодоление кризиса.

Ключевые слова: поэтическая личность экзистенциальные феномены автопсихологизм

Sergey Zotov

Professor of the Department of Russian Language and Literature

Taganrog Institute named after A.P. Chekhov

(filial branch) “RSUE (RINH)”

FEATURES OF THE LYRICAL SUBJECT IN F.I. TYUTCHEVA

Annotation. The evolution of the lyrical subject in the works of F.I. Tyutchev corresponds to two stages of his creative development and poetic fate. In the European period of creativity, the lyrical subject is inspired by the experience of the existential phenomenon of love, an inspiring feeling of nature and culture in the European tradition. Love forms the space of poetic self-determination of the poet, opens for him the fullness of cultural, historical and personal meanings of existence. The experience of Russian reality in the second period causes a complex sense of interconnection and alienation, a dramatic worldview of a poetic personality. The time of the artist’s fate suddenly loses continuity, the present does not add up, the integrity of the poetic personality is destroyed. The beauty and harmony of the central female image of the «young fairy» are replaced by deadly longing, anguish. The compassion of a poetic personality is caused by the fate of a Russian woman doomed to suffering. The creative love experience of early works is replaced by the motive of death, but the experience of nature leaves hope for a creative overcoming of the crisis.

Key words: poetic personality, existential phenomena, autopsychologism

Традиционно творчество Ф.И. Тютчева делят на два периода. Первый совпадает с жизнью поэта за границей, второй соответствует его творчеству после возвращения в Россию в середине 40-х годов. Погружение в русскую жизнь способствует новому отношению поэта к действительности, своеобразному развитию лирического субъекта.

Одно из центральных стихотворений первого периода творчества Тютчева — «Я помню время золотое…» (1836). В нём ранняя юношеская любовь и позднейшая память об этом немеркнущем чувстве сливаются с культурно-историческим переживанием, чувством соприродности существования человека. Воодушевлённое переживание природы и любви, культуры и творческого вдохновения определяют целостность мира и самой поэтической личности.

«Я помню время золотое,

Я помню сердцу милый край.

День вечерел; мы были двое;

Внизу, в тени, шумел Дунай.

И на холму, там, где, белея,

Руина замка вдаль глядит,

Стояла ты, младая фея, 303

На мшистый опершись гранит».

<…> (1836)

Девушка в стихотворении становится своеобразным олицетворённым переживанием, смыслом этого состояния мира, не героиней, а веянием и духом, эманацией культуры. Остановленное мгновение юности владеет влюбленными, а «быстротечность жизни» — только тень, обозначающая вечность весеннего чувства. Река и замок, яблоневый цвет и закат, «младая фея», — чувственность и беззаботность: длящийся счастливый день… Это экзистенциальное переживание любви овладевает поэтом в ранней юности и одушевляет весь первый период творчества, если иметь в виду адресата стихотворения, Амалию Крюденер.

Тютчев прожил многие годы в Мюнхене. Обстоятельства европейской культурной жизни противоположны российской действительности. Французский язык постоянного дипломатического общения и немецкая повседневность в быту сложно сопряжены с русской натурой этой творческой личности, поэтическое самосознание по-русски сочетается с европейскими привычками дипломата и частного лица. Но «частному лицу» суждено было покинуть Европу для новых испытаний как раз в момент культурно-исторических прозрений. В новой петербургской своей жизни чиновник и политик Ф.И. Тютчев развивает свои идеи, имеет успех в служебной деятельности и светских салонах, а поэту, широко известному в России под инициалами Ф.Т., свойственны иные переживания.

В стихотворении «Глядел я, стоя над Невой…» (1844) выражена простая мысль о «перемене участи». Собственное настоящее, начинающаяся жизнь в России противопоставлены приметам европейского существования, «мертвенный покой» – «роскошному заливу» Генуи/ В основе стихотворения — пространственная антитеза, выражающая тоску по яркой красоте средиземноморского побережья.

Биографическое, географическое пространственное переживание обретает в дальнейшем творчестве экзистенциальное основание, обыкновенная повседневность существования — очертания времени, судьбы человека и поэта. Вслед за этим проявится и постепенно окрепнет гуманистический пафос зрелой поэзии Тютчева, обретающей русские национальные черты. Национальная стихия всегда была важна для поэта, который писал стихи только по-русски, поэзия его откликалась родной речью мировому культурно-историческому пространству. Предстояло преодолеть «чужесть» родимых просторов.

Перемена участи, перемещение в пространстве не были лишь внешними обстоятельствами, они изменили художническую интенцию поэтической личности.

После некоторого перерыва в лирическом творчестве Тютчев пишет стихотворение об Овстуге «Итак, опять увиделся я с вами…» (1849).

Типологически — единством целостного экзистенциального переживания — оно сходно со стихотворением «Я помню время золотое…», однако тематически ему противоположно. Ясному переживанию любви как единства природы, культуры, творчества противопоставлено столь же последовательное 304

всеохватывающее отчаяние смерти при посещении родной усадьбы.

О бедный призрак, немощный и смутный,

Забытого, загадочного счастья!

О, как теперь без веры и участья

Смотрю я на тебя, мой гость минутный,

Куда как чужд ты стал в моих глазах,

Как брат меньшой, умерший в пеленах…

Мотиву идиллии, «золотого века» лирического героя противопоставлено детское переживание, драматизация основывается на своеобразной персонализации минувшего, «удвоении» лирического субъекта: «призрак…забытого, загадочного счастья», противопоставленный «длящемуся мгновению» «великого праздника молодости чудной». Дважды в стихотворении появляется мотив смерти, связанный с двумя модусами минувшего: совершенно чуждого теперь времени «происхождения чувств» лирического героя («брат меньшой, умерший в пеленах») и, наоборот, — абсолютно ценного, но навсегда утраченного времени — заключительные строки о смерти Элеоноры («Ах, и не в эту землю я сложил / Всё, чем я жил и чем я дорожил»).

Пространство – время – люди — смерть воспринимаются лирическим субъектом как цельность судьбы, основанная на контрастных переживаниях: Россия – Европа, благоденствие – нищета, яркая природа – серость, культура – невежество. Он пытается и не может связать в момент сегодняшнего переживания два своих прошлых времени-пространства: овстугское детство и мюнхенскую молодость.

Переживания, вызванные посещением Овстуга, усиливают нараставшее в период возвращения в Россию пессимистическое настроение Тютчева: «я отжил свой век и <…> у меня нет ничего в настоящем» [1]. Он пишет жене о встрече со своим учителем С.Е Раичем: «О, что за ужас! Не могу не верить в некое страшное колдовство… я расстался с ним двадцать лет тому назад, когда он был во цвете лет, а нынче это лишённый почти всех зубов человечек со старческой физиономией, представляющей так сказать, карикатуру на его прежнее лицо. Я никак не могу опомниться от этого удара» [2].

Внешние обстоятельства и переживания экзистенциального порядка, о которых сказано выше, сообщают новый драматизм восприятию Тютчевым русской жизни. В общественно-политических взглядах поэта продолжают господствовать имперские представления на фоне панславянских идей, ему чужды демократизм и необходимость усовершенствования общественного строя, однако в поэтической практике Тютчева возникают значительные изменения. Новое качество интеллектуального переживания российской действительности основано на автопсихологизме, нравственно-психологической соотносительности индивидуально-личностных переживаний и социальных обстоятельств. Общественное неблагополучие усиливается внутренним разладом, приобретает особенную остроту переживания.

Совершенно неожиданно в некоторых стихотворениях Тютчева звучит 305

некрасовская сентиментальная нота сочувствия народу. В стихотворении «Слёзы людские, о слёзы людские…» (1849) отсутствует непосредственный социальный адрес, и потому оно приобретает максимальную обобщённость – выражение скорби о судьбе русского человека в условиях крепостнической действительности – таково их возможное прочтение независимо от авторского задания.

Стихотворение «Русской женщине» называлось при первой публикации «Моей землячке» (1850). «Землячка» Тютчева – это жительница Брянщины, родных мест поэта, без социальной конкретизации. Намеренно расширяя возможности социальной идентификации женщины поэтическая личность одновременно сужает пространство адресата этой элегии, и этим достигает особенной интимности интонации, как будто сближается с предметом своего переживания:

«Вдали от солнца и природы,

Вдали от света и искусства,

Вдали от жизни и любви

Мелькнут твои младые годы,

Живые помертвеют чувства,

Мечты развеются твои…»

Как будто это окрестное пространство кабалит женщину безлюбым мраком, уничтожает чувства и мечты. Женщина венского приключения Тютчева, «младая фея» вечной молодости и любви – зримый образ незабвенного счастья. Здесь же лирический субъект испытывает безысходное чувство эфемерности существования «землячки», её «незримой» жизни на «незамеченной земле». Эта внезапная для Тютчева боль об участи русской женщины снова сближает его с младшим современником Н.А. Некрасовым. Однако в данном случае важнее различие литературной позиции. Некрасовская тема русской женщины в поэзии исполнена сентиментальности как повышенной чувствительности, как культурной ценности. Особенная поэтика сопряжения — обобщённости адресата и интимности обращения к нему, — как нам кажется, снимает оценочность и придает переживанию Тютчева экзистенциальный смысл.

«И жизнь твоя пройдет незрима,

В краю безлюдном, безымянном,

На незамеченной земле…»

Поэтическая личность обнаруживает метаморфозу смысла от названия ко второй строфе: «землячка» исчезает на незамеченной «земле». Мрачные заключительные строки можно толковать расширительно, как воплощение родного для лирического субъекта пространства.

Драматические переживания поэтической личности составляют большую часть лирических произведений второго периода творчества Тютчева. Однако спасительным для поэта по-прежнему останется переживание природы. Это чувство было даровано ему свыше:

«Тихой ночью, поздним летом,

Как на небе звезды рдеют, 306

Как под сумрачным их светом

Нивы дремлющие зреют…

Усыпительно-безмолвны,

Как блестят в тиши ночной

Золотистые их волны,

Убеленные луной…» (1849)

Это повторяющееся ударное «как» сообщает обыкновенному пейзажу внутреннюю динамику, обнаруживает зиждительную силу природы: звёзды «рдеют», нивы «зреют» в блеске и тишине лунной ночи, — всё совершается, действует. Поэтическая личность, — свидетель, соглядатай и мудрец – созерцательно постигает истину плодотворного безмолвия мира, его невероятной открытости для постижения. Это сильнее любых человеческих ожиданий и свершений. Можно предположить, что так выражена почвенная основа интеллектуального переживания Ф.И. Тютчевым русской действительности.

Библиография

1. Тютчев Ф.И. Избранное / Сост. А.Н. Петров; Предисл. К.В. Пигарёва / Ф.И. Тютчев. — М.: Моск. рабочий, 1985. – 400 с. – С. 99. Стихотворения Ф.И. Тютчева цитируются по этому изданию.

2. Фёдор Иванович Тютчев. Краткая летопись жизни и творчества. Документы и воспоминания современников. Из Тютчевианы. Тютчев и современность. Венок поэту / Ф.И. Тютчев. – М.: Русскiй мiр, 2004. – 400 с. – С. 42.