7. Печорин в системе персонажей романа «Герой…»

Вопросы.
1.Развитие личности Печорина в системе персонажей романа «Герой нашего времени»
2. Система персонажей «путевых записок» и личность Печорина
3. Заключительные выводы аналитического рассмотрения романа.
4. «Герой нашего времени» как социально-психологический и философский роман.
***
1.Развитие личности Печорина в системе персонажей романа «Герой нашего времени»
В прошлой лекции было сказано, что личностные качества Печорина даны Лермонтовым в отчетливо воспринимаемом развитии. Развитие личности Печорина в системе персонажей романе «Герой нашего времени» можно увидеть при последовательном рассмотрении противопоставленности (оппозиций) персонажей «Тамани», «Княжны Мори», «Фаталиста», и «Бэлы», которая берется здесь лишь с точки зрения события похищения горянки Печориным: такое аналитическое выделение данного повествовательного уровня имеет подробное обоснование в тексте диссертации (Зотов C.Н. «Система персонажей в романе М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» — www.czotov.ru ), а также – в автореферате этой диссертации. Указанные главы раскрывают «кавказскую» историю Печорина в системе персонажей, не имеющей сквозной событийной связи. Печорин изображен в критический момент своего духовного развития. Кавказская обстановка с ее особенными обстоятельствами пробуждает активность героя. Созидательная роль Печорина в событиях свидетельствует о его познавательном отношении к действительности в различных ее проявлениях, а собственные поступки становятся поводом для рефлексии. Под влиянием изображенных в романе кавказских событий происходит изменение идеологического отношения центрального персонажа к действительности. События главы «Тамань» раскрывают образ героя романтического склада и незаурядных человеческих качеств. Его устремленность прочь от «казенной надобности» к иной действительности принадлежит пока исключительно воображаемому идеалу. Сознание неосуществимости этого идеала в пережитой ситуации приводит к тому, что в финале главы «Тамань» индивидуализм жаждущего действия героя приобретает пассивный характер своеобразно фаталистического вывода. Герой, однако, не может не действовать и не осмысливать при этом своих действий. В «Княжне Мери» индивидуализм Печорина воплощается в программу целеустремленного активного поведения; при этом герой преодолевает и подчиняет себе волю других людей. Эта победительная активность чревата «демоническими» чертами, проявившимися в характере Печорина. Т.о. рефлексия по поводу конфликта «Я — действительность» приводит героя к усилению индивидуалистической позиции. Поэтизация индивидуализма в последних строках «Княжны Мери» — проявление ординарного романтического мироощущения — вступает в противоречие с углубленным самоанализом Печорина, и это противоречие снимается нравственно-философскими исканиями «Фаталиста». Индивидуалистическая позиция становится предметом рефлексии уже с точки зрения обратной связи «индивидуализм – действительность». Есть ли предел человеческой воле? С помощью свойственного ему безграничного скептицизма Печорин ставит под сомнение необходимость служения общему благу, добру. В результате размышлений о свободе воли, а также индивидуального волевого акта («Фаталист») герой приходит к философскому индивидуализму как символу веры, единственной альтернативе косной реальности.
Именно с позиций философского индивидуализма действует воодушевленный Печорин, похищая Бэлу. Это не свидетельство руссоистских взглядов, а демонический вызов индивидуума. Истина, Добро и Красота — ипостаси сущности и предназначения человека в мире — находят воплощение в любви как проявлении человечности, Печорин — крупная, мятежная личность — жаждет осуществить свое предназначение, но устремленность к индивидуалистически, вне морали понятой истине гибельна для любви. Поэтому завоеванная;Печориным действительность не может быть прочной и рушится сначала в рефлектирующем сознании героя, а затем и экзистенциально: гибнет Бэла. Демон повержен окончательно отринут, миром. Дикий смех венчает его крушение.
Оппозиции основных персонажей отмечены сильным личностным взаимодействием при определяющем влиянии Печорина. Воздействие сильной личности вызывает в конечном счете трансформацию характерных черт и личностных качеств персонажей: развитие (Мери, Грушницкий, Бэла), углубление (Вера), интенсивное проявление (Вернер, Вулич, Казбич). Более слабому личностному взаимодействию с героем подвержены некоторые из второстепенных персонажей, у которых обнаруживается оппозиционная с ним связь (таковы, например, княгиня Лиговская и драгунский капитан).
Последовательный психологизм, мотивированность событийных связей — основа воплощения поступков и взаимоотношений персонажей в рассмотренных главах. Особое место — у оппозиции Печорин — Янко и Печорин — Казбич: в них отсутствует непосредственная событийная связь, но действия Янко и Казбича опосредованы изменениями ситуации в результате поступков Печорина.
В оппозициях воплощается обусловленность нравственно-психологических проявлений персонажей социальной («Тамань»), сословно-групповой («Княжна Мери», «Фаталист»), национально-исторической («Бэла») принадлежностью. Кроме изображения характерных поступков персонажей в соответственной им по социальной принадлежности обстановке, такая обусловленность дана с помощью предысторий, как бы расширяющих событийно-психологический материал за пределы основного действия. Особенную функцию выполняют смысловые единства персонажей, своеобразные «диполи» смысла, каковыми являются пары княгиня Лиговская — Мери, драгунский капитан — Грушницкий, а так же «ундина» — Янко: преимущественное действование одних (Мери, Грушницкий, «ундина») обеспечивается репрезентативной сущностью других (княгиня, драгунский капитан, Янко). Функцию предыстории относительно основного действия выполняет оппозиция Казбич — Азамат, благодаря чему отчетливо выражаются нравственно-психологические особенности исторически сложившейся личности горцев.
Черты индетерминизма следует отметить в образе слепого, в котором антиномично противопоставлены принадлежность к социальным низам и осознанно романтическое, возвышенное восприятие действительности. Некоторое несоответствие романтической противоречивости и выявляемой социальной сущности обнаруживается и в образе Вернера.
С эпизодическими персонажами связаны неполноценные в событийно-психологическом отношении оппозиционные связи, большая или меньшая значимость которых может служить различению второстепенных и эпизодических персонажей. Например, «толстая дама», которой принадлежит лишь одна реплика, играет тем не менее заметную роль; единственно с помощью этого персонажа воплощен характер взаимоотношений в дамском обществе на водах. Поэтому закономерно усматривать неразвернутую оппозиционную связь Мери — «толстая дама», Таким же образом следует рассматривать пару Печорин — Настя: выразительный образ казачки имеет все-таки преимущественно обстоятельственное значение. Обстоятельственное относительно основного действия значение имеет оппозиция казак-убийца — его мать: здесь как бы персонифицированы общественные последствия преступления, всеобщее смятение. Хаотичное состояние мира представлено статическим противостоянием персонажей.
Иное значение имеет лишенная событийно-психологической основы противопоставленность Максима Максимыча и есаула: это особая оппозиция мнений. С помощью этой оппозиции и благодаря особым вспомогательным персонажам-мнениям создается в новелле интеллектуальная напряженность, высшим проявлением которой являются раздумья главного героя. Обстоятельственное значение вспомогательных персонажей может трансформироваться: так персонажи-мнения, сопутствующие основному действию в главе «Фаталист», становятся персонажами-информаторами с непосредственным влиянием на ход событий. Преимущественно персонажами-мнениями являются денщик, урядник и десятник из «Тамани», хотя они, как и старуха, служат еще и обозначению своеобразных контуров «нормальной» действительности, порождающей и такие явления, как преступный промысел.
Все основные и эпизодические персонажи упрочивают единство действия «кавказской» истории Печорина, характеризуя одновременно его общественную действительность и индивидуально-психологическую достоверность. При этом определяющим является активное действование главного героя, основанное на высоком самосознании, реализация которого в социальном поведении способствует познанию героем самого себя. Воплощение в романе развития личности Печорина есть выражение одной из определяющих сторон лермонтовского способа изображения и тем самым — познания одного типа современного ему человека. Другую сторону этого способа представляет собой объективация печоринского характера -и личности познающей активностью повествователя.

2. Система персонажей «путевых записок» и личность Печорина
Действие в «Бэле» определено событиями сопутствия и рассказывания, с которыми связаны сопряженные и противопоставленные мнения персонажей, представляющие собой важные мотивы их характеристики.
Мотивы характеристики персонажей в главе ‘Максим Максимыч» также выражены мнениями, поводом для которых послужило поведение Печорина.
Главным действующим лицом «путевых записок» является повествователь, который постепенно обретает истинную тему своих литературных записей. Аналитическое рассмотрение позволяет сделать некоторые выводы об особенностях системы персонажей «путевых записок» в «Герое нашего времени». Основным мотивом развития оппозиционной связи повествователь — Максим Максимыч, а затем и повествователь — Печорин является глубокий познавательный интерес повествователя к действительности и в особенности — к людям. «История души» Печорина начинается для повествователя событиями прошлого в пересказе Максима Максимыча, т.е. развертывается наряду с историей и характером самого штабс-капитана, который в первую очередь начинает интересовать путешественника. Пытливое восприятие повествователем обоих персонажей в развертывании происходящих и рассказываемых событий формирует оппозиционные связи повествователь — Максим Максимыч и повествователь — Печорин, а существенным основанием возникшего треугольника являемся оппозиция Максим Максимыч — Печорин. Разрешением подобного треугольника в «Бэле» является противопоставленность мнений-версий трех основных персонажей по поводу личности и характера Печорина. Это версии, так сказать, в первом приближении, первый круг мнений. В «Максиме Максимыче» оппозиция повествователь — Максим Максимыч уходит на второй план, хотя и не утрачивает актуальности; повествователь из активного собеседника превращается в свидетеля с правом голоса. Функция свидетеля осложнена двумя обстоятельствами: во-первых, он не бесстрастно передает происходящее на его глазах, но дает собственную версию, что характеризует его самого; во-вторых, свидетель продолжает выступать в качестве действующего лица. Силою обстоятельств перед повествователем событийно развертывается обретенная им во время путешествия тема русского человека в современном его развитии, а его познавательный интерес обращается прежде всего к личности Печорина.
В «Максим Максимыче» мнения повествователя и штабс-капитана о Печорине получают окончательное для «путевых записок» выражение: с одной стороны, портретом Печорина, содержащим психолого-физиологические выводы, повествователь в значительной степени утверждает подлинность внутреннего облика героя: Максим Максимыч, со своей стороны, делает заключение о неискренности Печорина в дружбе. Противопоставленность этих мнений отражает различие позиций и личностных качеств повествователя и Максима Максимыча, но сочувственное отношение писателя к штабс-капитану свидетельствует о некотором подобии характерных черт.
Центральное место в сюжетно-тематическом единстве «путевых записок» занимает оппозиция Максим Максимыч — Печорин. В отличие от Печорина Максим Максимыч почти полностью лишен личностного самосознания, критического отношения к действительности, которую он приемлет такой, как она есть, не рассуждая, выполняя свой долг.
Такой преимущественно «отрицательный» взгляд на личность Максима Максимыча необходимо уточнить. Прежде всего Максим Максимыч — особый русский тип — «кавказец». Это офицер русской армии, ведущей захватническую войну против горцев. Соотнесенность с окружающей его восточной стихией («дикари») выявляет в основе своей «европейский» характер самосознания Максима Максимыча: личностные качества так называемого «цивилизованного человека», с одной стороны, сознаются в противоположность непохожей восточной «неопределенности», а с другой стороны, представляют собой выражение корпоративного сознания определённого слоя армейского офицерства — такова диалектика рассматриваемого типа. Личностные потенции Максима Максимыча, таким образом, трансформировались в условиях кавказской войны, но они так или иначе реализованы, поэтому, нам кажется, неверно отказывать штабс-капитану в самосознании. Максим Максимыч сформировался особенной личностью, важнейшую черту которой составляет реалистическое отношение к действительности, которую особенно отметил чуткий повествователь.
Противопоставленность Максима Максимыча и Печорина не следует понимать излишне механистично: оппозиции этих персонажей присуща внутренняя динамика, которая обусловлена их личностным взаимодействием. Своевольное похищение Печориным Бэлы нарушает не только уклад жизни горцев, но и душевный покой Максима Максимыча. Мало того, что штабс-капитан фактически потворствует Печорину, не донесши по начальству, — он еще незаметно для себя самого с удовлетворением предаётся почти семейной идиллии, будто в несуществующем его доме появились молодые. Возрождение к жизни высоких человеческих чувств, приглушенных обстоятельствами, — не шаг ли это на пути к нравственному обновлению? Неотступная мысль о «странностях» Печорина, желание его понять, объяснить сводятся на нет ограниченностью интеллектуального развития, неразвитостью мышления, которому не суждено понять стремлений современного молодого человека и новой жизни, но он к ней как бы уже приобщился хотя бы вопросом, недоуменным упреком.
Проблема «автор — повествователь — герой» окончательно решается в «Предисловии к «Журналу Печорина». Оно должно быть осмыслено в качестве одной из глав «Героя нашего времени», которая в сюжетно-тематическом отношении примыкает к «путевым запискам», хотя тут и не происходит никаких событий, лишь сообщается о смерти Печорина; с другой стороны, окончательное развитие темы повествователя, заключающееся в оценке личности Печорина, делает необходимым ее рассмотрение в тесной связи со смыслом сюжетно-тематического развития в «Журнале Печорина».
Оппозиционная связь в «путевых записках» основывается на изменении мнения повествователя о Печорине, этапами которого являются неопределенная оценка исповеди Печорина в «Бэле», а затем открытие черт искренности и глубины переживаний в психологическом портрете. Обозначившиеся благодаря портрету общие мотивы характеристики повествователя и Печорина не снимают ясно выраженной противоположности их позиций. Повествователь относится к действительности, в частности, к личности Печорина, с точки зрения объективно-реалистической, как к объекту осмысления; основательным любопытством преодолевает он книжно-романтическую предрасположенность. Для «кавказского» Печорина действительность, напротив, была объектом приложения сил душевных, источником наслаждения и печали, т.е. воспринималась чувственно и практически. Повествователь взирает на героя со стороны, познавая и оценивая представший ему феномен,-хотя и не вовсе чужд печоринского отрицания. Подчеркнуто отчужденный холодный тон «Предисловия к «Журналу Печорина», суетливая обрадованность известием о смерти Печорина призваны утвердить их окончательную отдаленность друг от друга.
В «Предисловии н «Журналу Печорина» утверждается иное тождество: «… я воспользовался случаем поставить свое имя над чужим произведением», «мой ответ — заглавие этой книги». Указание как будто однозначно свидетельствует: повествователь и автор произведения — одно и то же лицо. Однако бесспорность этого утверждения кажущаяся, ибо нам уже известно: «Автор литературного произведения присутствует только в целом произведении, и его нет ни в одном выделенном моменте этого целого, менее же всего в оторванном от целого содержании его. … Подлинный автор не может стать образом, ибо он создатель всякого образа, всего образного в произведении» (М.М. Бахтин). По-видимому, сложность окончательного установления соотношения повествователя и автора романа связана с исключительностью задачи Лермонтова: литературное изображение «истории души» человеческой, создание нового психологического романа. Используя традиционную форму записок для выражения нового содержания «первого русского психологического романа, Лермонтов вынужден следовать ей до конца: он берет на себя «ответственность» за повествователя. Такой способ мотивировки делает содержание романа максимально достоверным в восприятии читателя.
В новаторском романе обе традиционные формы как бы «сплавляются», главную роль при этом играет особое положение повествователя, которого следует понимать отличным от «автора первого предисловия». Известное сближение их на уровне мотивировки повествования снимается сюжетно-тематическим различением, что особенно ясно выражается несовпадением в оценке личности Печорина. На наш взгляд, нигде, в романе нет прямых свидетельств осуждения Печорина повествователем. Мотивы осуждения героя следует связывать с «автором первого предисловия»: отличие его от повествователя выражается в большей глубине «первого предисловия» в сравнении с «Предисловием к «журналу Печорина». В предисловии к роману автор определенно высказывается о том, чего не поняли читатели, заворожённые поверхностным сходством нового «сочинения» с привычной романтической литературой. Отвергая приписываемую ему публикой установку на самовыражение, он побуждает осознать Печорина как личность типическую. Мелкие поступки, принципиальная аморальность жизненной позиции человека с высоким уровнем самосознания — это «болезнь» социальная, таков «диагноз» автора.
Значительный заряд личностного развития Печорина оказывает могучее влияние на всех, кто соприкоснулся с его судьбой, велики потенции этой глубокой натуры, не нашедшей истинного пути в действительности. Такому пониманию характера и личности главного героя соответствует «кольцевая» композиция романа: изображенные события жизни Печорина начинаются и заканчиваются в крепости, что символизирует безысходность метаний героя, но в этом же расположении глав с «Фаталистом» в финале звучит и оптимистическая нота веры в человеке и его духовную победу. Композиционная последовательность расположения глав в романе воплощает глубину личности Печорина, при этом развитие личностных качеств героя нарушением хронологии не снимается, ибо последняя легко восстанавливается по мере восприятия произведении. Лермонтов не интригует читателя, а дает ему возможность самому познать эту личность. Композиционный порядок расположения глав в произведении, на наш взгляд, не может определять необходимую последовательность аналитического рассмотрения произведения, ибо оно воспринимается и оценивается нами всегда в конечном счете целокупно, и никакой порядок рассмотрения глав поэтому не способен изменить сущность идейно-художественного содержания творения искусства, если интерпретатор сознательно не стремится н этому. Наоборот оправданный метод вскрывает непознанное.

3. Заключительные выводы аналитического рассмотрения романа.
а) На каждом из двух выделенных уровней системы персонажей доминирует решение особой задачи художественного, воплощения романного содержания, так что можно говорить о преобладающем значении определенной художественной функции данного уровня системы персонажей. На первом уровне — в сюжетно-тематическом единстве «кавказской» истории Печорина — доминирует конкретно-образное воплощение Героя Нашего Времени в процессе его самопознания (самоанализ) и самовыражения, заключенного в действовании. С другой стороны, проблема объективации событий решается здесь благодаря социально-психологической мотивированности взаимоотношений персонажей, а также в связи с детерминированностью характеров и поведения.
б) В системе персонажей «путевых записок» доминирующей стороной художественного решения проблемы Героя Нашего Времени является объективация характера и личности Печорина познающей активностью повествователя. Но при этом сам повествователь и Максим Макснмыч предстают полнокровными персонажами романа с отчетливо выраженными характерными чертами.
в) Спецификой романа как обобщающего жанра является сопряжение указанных уровней системы персонажей, Синтезирующая авторская позиция снимает возможный субъективизм персонажей — рассказчиков, благодаря чему достигается особая объемность художественного изображения. Быть может, в итоге следует говорить о его своеобразной стереоскопичности. Такое определение оттеняет заметную в «Герое нашего времени», нескрытую диалектичность художественного воплощения действительности и такого ее феномена, каким явился Лермонтову Печорин. Понимание указанной стереоскопичности как момента поэтики, нам кажется, помогает яснее представить отличие реалистического мастерства Лермонтова от художественных достижений писателей-реалистов второй половины XIX века.
Жанр «Героя нашего времени» можно условно определить как психологический роман-познание: основой сюжетно-тематического развития является познавательный интерес повествователя к познающему себя герою, который на основе рефлексии и философствования стремится обрести, обретает и утрачивает отчетливую жизненную позицию. Повествователь же обретает по мере познания героя тему своих записок, тему современного русского человека. Характер Печорина возникает, т.о., на «перекрестье» развернутого самопознания, самораскрытия и, с другой стороны, — познания и раскрытия с точки зрения повествователя. Сущность Героя Нашего Времени оказывается контрапунктом двух встречных художественных движений. Указанные особенности системы персонажей свидетельствуют о том, что реалистическая тенденция «Героя нашего времени» превалирует над романтической традицией, как объединяющее романное начало — над жанровой обособленностью путевых записок в целом и отдельных глав, а сюжетно-тематическое единство — над фрагментарностью событий. Такова диалектика реалистического романного мышления, которое предполагает отражение действительности во всей её полноте.
г) «Герой нашего времени» — это философский роман. Философичность Печорина — реальная черта его миросозерцания. Философское качество печоринского самосознания может быть в известном смысле прямо соотнесено о одним из очень влиятельных в Европе и России умственных направлений — шеллингианством. Действительно, по Шеллингу, «философия является историей самосознания проходящего различные эпохи». «Этапы («эпохи»), которые проходит сознание, суть следующие: от первоначального ощущения до продуктивного созерцания; от продуктивного созерцания до рефлексии; от рефлексии до акта воли…» Но аналогичным образом представлено в романе скоротечное развитие печоринского самосознания, в результате чего изменяются личностные качества героя — об этом свидетельствует аналитическое рассмотрение произведения. Философичность Печорина идет не от прямого изучения Шеллинга, но является следствием органического миросозерцания героя, поэтому роман никак нельзя считать иллюстрацией «русского шеллингианства», но исследованием, романтического характера на русской почве.
Сущность изображенного романтического характера — индивидуалистический протест Печорина, направленный против условий русского общества, которое, по сути дела, им отождествляется с господствующим дворянским классом и еще уже — с аристократией. Представление о несправедливости общественного устройства на этом: уровне нельзя не считать весьма ограниченными в социально-политическом плане, а философствование Печорина оказывается оторванным от российской феодально-крепостнической действительности. Такая мировоззренческая неосновательность позиции героя соответствует чаадаевской критике современного умственного состояния русского просвещенного общества. Разумеется, заимствование идеи, о котором с горечью пишет идеолог запад-ничества, происходило сообразно собственному развитию русского общества: «отрицательные» воззрения были тесно связаны и с поражением декабристов, и с николаевской реакцией 30-х годов. Углубление разочарования и скепсиса является результатом разрыва мыслимого и действительного, несоответствия развития идей и крепостного рабства. Борьбу за преодоление этого разрыва и обретение истинной перспективы развития общественной мысли взяла на себя русская классическая литература, которая на всех этапах своего развития имела ярко выраженный мировоззренческий характер. Величие русской литературы заключается прежде всего в том, что за литературным образом (и до него) не стоит какая-либо определенная философская идея; художественное же изображение само есть аналог всеобщей идеи в философское осмысление действительности.
4. «Герой нашего времени» как социально-психологический и философский роман.
Выше приведены выводы об особенном психологизме и философичности романа, основанные на анализе системы персонажей. К сказанному следует добавить некоторые черты традиционной характеристики произведения, которая в полной мере представлена в учебных пособиях. Нужно отметить, что всё в романе имеет «кавказский» отпечаток, во всем имеются черты выхода из нормального состояния. Такие отклонения в культуре М. Бахтин называл «карнавализацией», потому что на карнавале привычные социальные отношения часто разрушаются совсем или на время преобразуются, проявляются свободнее. Об этом следует помнить, анализируя изображение разных социальных групп в романе.
а) Нравственно-социальная проблематика романа связана с достоверным изображением разных слоёв русского общества, в том числе – сословных групп дворянства (петербургское, московское, провинциальное), офицеров, казаков, контрабандистов, горцев). Лермонтов даёт реалистическую нравственно-психологическую характеристику представителей разных социальных групп. Главный интерес связан с Печориным, Максимом Максимычем и повествователем, которые также показаны как выразители определенных социальных тенденций времени.
б) Философский смысл романа, как показано выше, заключается в развитии личностных качеств главного героя, которое понимается Лермонтовым в соответствии с основными тенденциями европейской философии первой половины XIX в. (русское шеллингианство, об этом было сказано выше). Однако кульминацией развития становится волевой акт нигилистического качества, напоминающий о философской позиции волюнтаризма в книге «Единственный и его собственность» Макса Штирнера.
С другой стороны, традиционно философское качество романа связывается, во-первых, с пространными рассуждениями Печорина о взаимосвязи идей и страстного действия, о предназначении и воле, о смерти – герой много размышляет, демонстрирует остроумие, значительную гибкость ума, подлинный интеллект, образованность (рефлективная диалектика и страстная натура, глава «Княжна Мери» и др.); во-вторых, философское качество романа выражено в главе «Фаталист», где Печорин рассуждает и действует, демонстрируя свою жизненную позицию, основанную на активности и бесстрашии; отвергая всякий фатализм и провиденциализм, религиозное и идеалистическое сознание, герой буквально формулирует свой символ веры, заключающийся в предельной собранности личностного усилия и отваге, презрении смерти – эта позиция вполне соотносима с принципами философского экзистенциализма (есть исследования, сближающие не совсем точно позицию Печорина с Сартром и Камю).
Обе темы данного пункта рассматриваются во всех учебных пособиях похожим образом, более или менее одинаково. Следует отметить, что при рассмотрении социально-психологической и нравственной стороны произведения редко учитывается «карнавализациия» изображения, а определение философского смысла романа обычно не принимает во внимание развитие личностных качеств Печорина.